No one else can hear the baby speak, but I can. I can hear her say ‘up’ and ‘clap’, I hear ‘stairs’. I hear ‘string’. No one believes my baby says ‘string’, but I know she does, because she loves the bit of string that is tied to the door of the car, and she says ‘shing’. You have to listen hard, I admit that.
For months we have been on call and answer. ‘Ah da da dah,’ says the child. ‘Ah dah dee doo dah,’ I say back. This conversation is surprisingly complex, and gives me a new respect for birds, whales and chimpanzees. With three or four syllables, in all their variations, we can say, the two of us, all that we need, for now, to say.
Still, I dream of the baby turning around, and opening her mouth to say something wonderful and long and syntactically amazing like, ‘Can I go to the shops?’ I know it is in there somewhere — before her first word was ever uttered, there were full sentences playing across her face. The trick is getting them out of there — like pulling down the weather.
There is nothing so exciting as speech. A baby looks at your face as you say a word, and whatever passes between you as you hear the word back, is love and love returned. It is the gaze made manifest. Teaching a child to speak is giving them the world. It is better than feeding them, I realise, as I stand beside the kitchen counter, dropping scraps of words to my daughter’s up-tilted face. And I think that all words are sublimated nurture, or a request for nurture, or its provision. All words happen in the space between you and your dear old Ma.
I develop a theory that all writers have Major Mothers, Serious Mothers, sometimes Demanding Mothers — the kind of women you always know when they are in the room. I test this theory any time I am at a reading or conference, I float it across the dinner table. The last time I did this, one of the writers did not answer. He had started to cry.
Anne Enright, ‘Speech’ in Making Babies: Stumbling into Motherhood, London: Vintage, 2005, 171-72.
Другие не понимают речь младенца. Но я понимаю. Понимаю, как она говорит «вверх» и «хлоп». Понимаю «лесенка» и «веревка». Никто не верит, что моя малышка говорит «веревка», но она говорит, потому что любит играть с той, что привязана к дверце машины, повторяя «велефка». Но признаю, нужно хорошенько прислушиваться.
Месяцами мы были наготове. Малышка лепетала: «Да-да-да». И я отвечала: «Да-ди-ду- да». На удивление довольно сложный разговор; хочется отдать должное птицам, китам и шимпанзе, которые всю жизнь разговаривают в основном с помощью звуков. С помощью трех или четырех слогов (в разном порядке) мы можем общаться и обсудить все, что нужно.
И все же я мечтаю, чтобы малышка сказала что-то длинное и с синтаксической точки зрения удивительное. Что-то вроде: «Можно мне сходить в магазин?» По глазам было видно, что она была способна формировать целые предложения, еще до того, как сказала свое первое слово. Фокус в том чтобы дать возможность их использовать.
Нет ничего интересней, чем речь ребенка. Малыш внимательно за вами наблюдает, когда вы говорите, а потом отвечает, и вас переполняет любовь, взаимная любовь. Что можно увидеть во взгляде. Научить ребенка говорить, значит, подарить ему целый мир. Потрясающее чувство. Лучше, чем его кормить. Это я поняла, когда однажды на кухне бросала дочери обрывки слов, и она внимательно меня слушала. Как по мне, слова - высшая форма воспитания, или пожелание, или его проявления. Слова текут между вами и вашей мамой.
Я разработала теорию: у каждого писателя есть Мать, Серьезная Мать и иногда Требовательная Мать. Всегда можно узнать, когда эти женщины находятся рядом. Я проверяю эту теорию на каждой лекции или конференции, даже за обеденным столом. В последний раз, писатель не ответил. Он начал плакать.
No one else can hear the baby speak, but I can. I can hear her say ‘up’ and ‘clap’, I hear ‘stairs’. I hear ‘string’. No one believes my baby says ‘string’, but I know she does, because she loves the bit of string that is tied to the door of the car, and she says ‘shing’. You have to listen hard, I admit that.
For months we have been on call and answer. ‘Ah da da dah,’ says the child. ‘Ah dah dee doo dah,’ I say back. This conversation is surprisingly complex, and gives me a new respect for birds, whales and chimpanzees. With three or four syllables, in all their variations, we can say, the two of us, all that we need, for now, to say.
Still, I dream of the baby turning around, and opening her mouth to say something wonderful and long and syntactically amazing like, ‘Can I go to the shops?’ I know it is in there somewhere — before her first word was ever uttered, there were full sentences playing across her face. The trick is getting them out of there — like pulling down the weather.
There is nothing so exciting as speech. A baby looks at your face as you say a word, and whatever passes between you as you hear the word back, is love and love returned. It is the gaze made manifest. Teaching a child to speak is giving them the world. It is better than feeding them, I realise, as I stand beside the kitchen counter, dropping scraps of words to my daughter’s up-tilted face. And I think that all words are sublimated nurture, or a request for nurture, or its provision. All words happen in the space between you and your dear old Ma.
I develop a theory that all writers have Major Mothers, Serious Mothers, sometimes Demanding Mothers — the kind of women you always know when they are in the room. I test this theory any time I am at a reading or conference, I float it across the dinner table. The last time I did this, one of the writers did not answer. He had started to cry.
Anne Enright, ‘Speech’ in Making Babies: Stumbling into Motherhood, London: Vintage, 2005, 171-72.
Другие не понимают речь младенца. Но я понимаю. Понимаю, как она говорит «вверх» и «хлоп». Понимаю «лесенка» и «веревка». Никто не верит, что моя малышка говорит «веревка», но она говорит, потому что любит играть с той, что привязана к дверце машины, повторяя «велефка». Но признаю, нужно хорошенько прислушиваться.
Месяцами мы были наготове. Малышка лепетала: «Да-да-да». И я отвечала: «Да-ди-ду- да». На удивление довольно сложный разговор; хочется отдать должное птицам, китам и шимпанзе, которые всю жизнь разговаривают в основном с помощью звуков. С помощью трех или четырех слогов (в разном порядке) мы можем общаться и обсудить все, что нужно.
И все же я мечтаю, чтобы малышка сказала что-то длинное и с синтаксической точки зрения удивительное. Что-то вроде: «Можно мне сходить в магазин?» По глазам было видно, что она была способна формировать целые предложения, еще до того, как сказала свое первое слово. Фокус в том чтобы дать возможность их использовать.
Нет ничего интересней, чем речь ребенка. Малыш внимательно за вами наблюдает, когда вы говорите, а потом отвечает, и вас переполняет любовь, взаимная любовь. Что можно увидеть во взгляде. Научить ребенка говорить, значит, подарить ему целый мир. Потрясающее чувство. Лучше, чем его кормить. Это я поняла, когда однажды на кухне бросала дочери обрывки слов, и она внимательно меня слушала. Как по мне, слова - высшая форма воспитания, или пожелание, или его проявления. Слова текут между вами и вашей мамой.
Я разработала теорию: у каждого писателя есть Мать, Серьезная Мать и иногда Требовательная Мать. Всегда можно узнать, когда эти женщины находятся рядом. Я проверяю эту теорию на каждой лекции или конференции, даже за обеденным столом. В последний раз, писатель не ответил. Он начал плакать.
Translation Commentary
Alexandra Ivanova
The text is quite interesting and what is more important is, it is not so easy to translate. It took me some time to simply understand the original. The most difficult translation moments were: the translation of "shing", "we have been on call and answer", "Ah da da dah" and "Ah dah dee doo dah", as well as "like pulling down the weather" and "dear old Ma ".
The word shing seems to be authorial, because its meaning was not found in dictionaries. Children often do not pronounce certain sounds, for example they pronounce "л" (l) instead of "р"(r). Therefore, I assumed that here "sh" is used instead of "th", which means the word thing, which has a huge variety of meanings depending on the situation. However, after thinking it over, I came to a different conclusion: the word “string” is used above in the text, assuming that the pronunciation of the combination of letters tr / тр is rather complicated for children, so string can mean shing. Such a conclusion is more logical and fits the context more than the analogy with thing. For the translation, it was decided to take a combination of r-l and v-f in the word “веревка” (rope) (and she says ‘shing’ - repeating “velefka”).
The phrase “To be on call and answer” brought me to a dead end a bit, because of the stable expression inside (to be on call - on duty, be ready, etc.). But after some contemplation, it became clear that in translation the verb "answer" does not have any important semantic load, so it was decided to omit it (we have been on call and answer - мы были наготове (we were ready)).
"Ah da da dah" and "Ah dah dee doo dah" became of an onomatopoeic difficulty. Initially, the idea was to pick up a Russian analogue, then I thought that “da da” is “папа” (daddy), but there is no hyphen in the original, which means it is just a set of sounds. And after a little research, it became clear that it is possible to translate using transcription and not lose the meaning, since children quite often “talk” using the same sounds, like да-да, па-па, ба-ба, ля-ля (“da-da, pa-pa, ba-ba, la-la” ) etc.
Probably the biggest difficulty was the expression “like pulling down the weather”. There is no official translation of this phrase. If you take it apart, then “to pull down means сносить, свергать, опустить, снять, спустить, изнурять и т.д (to demolish, overthrow, lower, remove, lower, exhaust, etc.) depending on the context"; and "the weather means погода, непогода, метеосводка и т.д (weather, bad weather, weather reports, etc.). Literally, it means опустить погоду (to lower the weather.) There was an idea that this is a phraseological unit, but even in foreign dictionaries there was no definition, although you can notice the appearance of this expression in linguistic corpora: Go to the angle in the door frame and start pulling down the weather stripping ((Подойди к дверной раме и сними защитную пленку - Go to the door frame and take off the protective film) or Continue pulling down the weather strip to insert a channel clip, etc. There was an idea that this was somehow connected with the expression “to wait out the bad weather”, but the hypothesis was not confirmed. In order not to distort the author's intention, it was decided to omit this expression (The trick is getting them out of there - like pulling down the weather. - Фокус в том чтобы дать возможность их использовать. (The trick is to enable them to be used.)
"dear old Ma" is a rather specific address. It consists of two parts "dear old", which is the inversion of the accepted phrase "old dear" (good old, dear, dear, old lady, mommy) and the abbreviation "Ma" from "mama" (mom, mother, mommy). As it is clear from the translations, the phrase "dear old Ma" is an affectionate address to your mother. As a rule, three forms of address are used in Russian: мать / mother (formal or strictly, negative connotation), мама / mom (neutral, in some contexts something warm and tender) and мамуля (mamula)/ mommy (when the relationship between the child and mother is very close). In this translation, it was decided to use a neutral version, since this passage is a part of a book for parents, so it is better to use a more neutral word (All words happen in the space between you and your dear old Ma - Слова текут между вами и вашей мамой (Words flow between you and your mom).