It was always a mystery to me why the churches of Ireland were filled with women, and empty of men. I looked up at the crucifix and thought it was a bizarre thing for women to worship a man in a church run by men. As far as I was concerned being a Catholic was silly, and being a Jew meant so much more washing-up. What all religions do, however, is what most political systems fail to do — they prize and praise the figure of the mother.
She is the machine, the hidden power. She is the ideal, the revered one, the truly loved. Which makes up, in a way, for being skipped in shop queues and looking like a heap.
And more. On the third night of my child’s life I looked into her eyes and realised that nothing I believed could explain this. It was an embarrassing moment. I think I saw her soul. I suffered from the conviction that a part of her was ancient; and that part chose to be there with me at the beginning of something new. I had a wise child.
Carrying her out of the hospital and into the noise of the traffic; driving her home in second gear; feeding her in the middle of the night, and at the beginning of the night, and at dawn — so precious — I found myself shrinking in the face of her vast and unknowable future. How would she turn out? What would she do? When would she die? Not for many, many years, I hoped; not for the longest time. The mechanisms of fate, the grinding of her days that would lead to one end or another, became urgently opaque to me. There were a thousand things that could hurt this child, or even estrange her from me. What could I do? Nothing. My best.
These are all feelings that religion understands.
I had, I thought, become human in a different and perhaps more radical way. I had let something slip into the stream of time. What else can you do, but trust the river — put it all into the hands of a higher power?
Oh, all right.
And who else, but the suffering Christ, could know the suffering that motherhood brings?
Actually, I will resist the tug of it, if you don’t mind. Still, I will resist.
Anne Enright, ‘God’ in Making Babies: Stumbling into Motherhood, London: Vintage, 2005, 111-12.
***
Children are actually a form of brainwashing. They are a cult, a perfectly legal cult. Think about it. When you join a cult you are undernourished, you are denied sleep, you are forced to do repetitive and pointless tasks at random hours of the day and night, then you stare deep into your despotic leader’s eyes, repeating meaningless phrases, or mantras, like Ooh da gorgeous. Yes, you are! Cult members, like parents, are overwhelmed by spiritual feelings and often burst into tears. Cult members, like parents, spout nonsense with a happy, blank look in their eyes. They know they’re sort of mad, but they can’t help it. They call it love.
From ‘Baby-Talk’ in Anne Enright, Making Babies: Stumbling into Motherhood, London: Vintage, 2005, 138.
Мне всегда было интересно, почему среди прихожан ирландских церквей так много женщин и совсем нет мужчин. Я смотрела на распятие и думала, как это странно – женщины поклоняются мужчине, в церкви, где заправляют мужчины. Мне казалось, исповедовать католичество – глупо, а быть иудейкой – означает очень часто мыться. Но каждая религия делает то, что не удается ни одной политической системе – восхваляет фигуру матери.
Мать – это машина, скрытая сила. Она идеальна, ее почитают, ее по-настоящему любят. Надо сказать, отчасти благодаря этому меня пропускают в очередях, и я могу выглядеть как огромный шкаф.
И еще. На третий день моего материнства я посмотрела в глазки моей новорожденной дочери и поняла – ничего из того, во что я верила, не могло это объяснить. Этот момент трудно описать словами. Думаю, я увидела ее душу. Меня не оставляла мысль, что часть этой души была очень старой, и она выбрала быть здесь со мной, в начале чего-то нового. Я родила мудрого ребенка.
Когда я выносила ее из больницы на шумную улицу, когда осторожно везла ее домой на небольшой скорости, когда кормила ее поздно вечером, посреди ночи и рано утром– такую драгоценную – я понимала, что мое сердце сжимается при осознании того, сколько всего неизвестно ждет ее в будущем. Какой она вырастет? Чем она будет заниматься? Когда она умрет? Нет, надеюсь, что она будет жить долго-долго. Повороты судьбы, ход ее лет, которые должны будут привести к определенному итогу, мгновенно стали для меня непроницаемой тайной. В мире тысяча вещей, которые могли бы навредить моему ребенку или даже отдалить его от меня. А что я могла сделать? Ничего. Лишь постараться.
Религия понимает все эти чувства.
Я думала, что стала другим человеком, возможно, более радикальным. Я пустила что-то на самотек. А что еще можно сделать? Только положиться на судьбу и передать все в руки высших сил.
Ох, ладно.
Кому, как не распятому Христу, знать, какие страдания приносит материнство?
На самом деле, я буду сопротивляться этим страданиям, если вы не против. В любом случае я буду сопротивляться.
Энн Энрайт, глава «Бог» из книги «Заводим детей: спотыкаясь о материнство». – Лондон: издательство Vintage, 2005. – С.111-112.
На самом деле, дети – это своего рода промывание мозгов. Это секта, совершенно законная секта. Задумайтесь. Когда вы попадаете в секту, вы недоедаете, вы недосыпаете, вы постоянно должны выполнять бессмысленные задания в любое время дня и ночи, а потом вы смотрите в глаза вашего деспотичного лидера и повторяете лишенные смысла фразы типа «О да, прекрасно!» Все именно так! Членов секты, точно так же как и родителей, переполняют духовные чувства, и они часто заливаются слезами. Члены секты, как и родители, несут полную чушь со счастливым, пустым взглядом. Они понимают, что в некотором смысле сошли с ума, но ничего не могут с этим поделать. Они называют это любовью.
Энн Энрайт, фрагмент главы «Сюсюканье» из книги «Заводим детей: спотыкаясь о материнство». – Лондон: издательство Vintage, 2005. – С. 138
It was always a mystery to me why the churches of Ireland were filled with women, and empty of men. I looked up at the crucifix and thought it was a bizarre thing for women to worship a man in a church run by men. As far as I was concerned being a Catholic was silly, and being a Jew meant so much more washing-up. What all religions do, however, is what most political systems fail to do — they prize and praise the figure of the mother.
She is the machine, the hidden power. She is the ideal, the revered one, the truly loved. Which makes up, in a way, for being skipped in shop queues and looking like a heap.
And more. On the third night of my child’s life I looked into her eyes and realised that nothing I believed could explain this. It was an embarrassing moment. I think I saw her soul. I suffered from the conviction that a part of her was ancient; and that part chose to be there with me at the beginning of something new. I had a wise child.
Carrying her out of the hospital and into the noise of the traffic; driving her home in second gear; feeding her in the middle of the night, and at the beginning of the night, and at dawn — so precious — I found myself shrinking in the face of her vast and unknowable future. How would she turn out? What would she do? When would she die? Not for many, many years, I hoped; not for the longest time. The mechanisms of fate, the grinding of her days that would lead to one end or another, became urgently opaque to me. There were a thousand things that could hurt this child, or even estrange her from me. What could I do? Nothing. My best.
These are all feelings that religion understands.
I had, I thought, become human in a different and perhaps more radical way. I had let something slip into the stream of time. What else can you do, but trust the river — put it all into the hands of a higher power?
Oh, all right.
And who else, but the suffering Christ, could know the suffering that motherhood brings?
Actually, I will resist the tug of it, if you don’t mind. Still, I will resist.
Anne Enright, ‘God’ in Making Babies: Stumbling into Motherhood, London: Vintage, 2005, 111-12.
***
Children are actually a form of brainwashing. They are a cult, a perfectly legal cult. Think about it. When you join a cult you are undernourished, you are denied sleep, you are forced to do repetitive and pointless tasks at random hours of the day and night, then you stare deep into your despotic leader’s eyes, repeating meaningless phrases, or mantras, like Ooh da gorgeous. Yes, you are! Cult members, like parents, are overwhelmed by spiritual feelings and often burst into tears. Cult members, like parents, spout nonsense with a happy, blank look in their eyes. They know they’re sort of mad, but they can’t help it. They call it love.
From ‘Baby-Talk’ in Anne Enright, Making Babies: Stumbling into Motherhood, London: Vintage, 2005, 138.
Мне всегда было интересно, почему среди прихожан ирландских церквей так много женщин и совсем нет мужчин. Я смотрела на распятие и думала, как это странно – женщины поклоняются мужчине, в церкви, где заправляют мужчины. Мне казалось, исповедовать католичество – глупо, а быть иудейкой – означает очень часто мыться. Но каждая религия делает то, что не удается ни одной политической системе – восхваляет фигуру матери.
Мать – это машина, скрытая сила. Она идеальна, ее почитают, ее по-настоящему любят. Надо сказать, отчасти благодаря этому меня пропускают в очередях, и я могу выглядеть как огромный шкаф.
И еще. На третий день моего материнства я посмотрела в глазки моей новорожденной дочери и поняла – ничего из того, во что я верила, не могло это объяснить. Этот момент трудно описать словами. Думаю, я увидела ее душу. Меня не оставляла мысль, что часть этой души была очень старой, и она выбрала быть здесь со мной, в начале чего-то нового. Я родила мудрого ребенка.
Когда я выносила ее из больницы на шумную улицу, когда осторожно везла ее домой на небольшой скорости, когда кормила ее поздно вечером, посреди ночи и рано утром– такую драгоценную – я понимала, что мое сердце сжимается при осознании того, сколько всего неизвестно ждет ее в будущем. Какой она вырастет? Чем она будет заниматься? Когда она умрет? Нет, надеюсь, что она будет жить долго-долго. Повороты судьбы, ход ее лет, которые должны будут привести к определенному итогу, мгновенно стали для меня непроницаемой тайной. В мире тысяча вещей, которые могли бы навредить моему ребенку или даже отдалить его от меня. А что я могла сделать? Ничего. Лишь постараться.
Религия понимает все эти чувства.
Я думала, что стала другим человеком, возможно, более радикальным. Я пустила что-то на самотек. А что еще можно сделать? Только положиться на судьбу и передать все в руки высших сил.
Ох, ладно.
Кому, как не распятому Христу, знать, какие страдания приносит материнство?
На самом деле, я буду сопротивляться этим страданиям, если вы не против. В любом случае я буду сопротивляться.
Энн Энрайт, глава «Бог» из книги «Заводим детей: спотыкаясь о материнство». – Лондон: издательство Vintage, 2005. – С.111-112.
На самом деле, дети – это своего рода промывание мозгов. Это секта, совершенно законная секта. Задумайтесь. Когда вы попадаете в секту, вы недоедаете, вы недосыпаете, вы постоянно должны выполнять бессмысленные задания в любое время дня и ночи, а потом вы смотрите в глаза вашего деспотичного лидера и повторяете лишенные смысла фразы типа «О да, прекрасно!» Все именно так! Членов секты, точно так же как и родителей, переполняют духовные чувства, и они часто заливаются слезами. Члены секты, как и родители, несут полную чушь со счастливым, пустым взглядом. Они понимают, что в некотором смысле сошли с ума, но ничего не могут с этим поделать. Они называют это любовью.
Энн Энрайт, фрагмент главы «Сюсюканье» из книги «Заводим детей: спотыкаясь о материнство». – Лондон: издательство Vintage, 2005. – С. 138
Translation Commentary
Irina Bogdanova
There was a problem connected with the phrase about religion: 'and being a Jew.' We distinguish between Jews and Yehudi, but not in the English language, in my opinion.
"prize and praise" – translated in one word “praise”.
Translation of the title of the book
It is difficult to find a word for the process of " создания" (creating) children, it is difficult to find a translation suitable in meaning and connotation for the word 'stumbling' and the title of the chapter "Baby-talk" (you need to briefly convey the meaning of "speech of adults imitating a child's speech"; a variant - " сюсюканье" (lisping), but this word has the meaning of "messing around like with a little one")
"Which makes up, in a way, for being skipped in shop queues and looking like a heap." - perhaps here I misunderstood what the author meant: she is let in the queues due to the fact that she is a mother; or does the happiness of motherhood compensate for the fact that she looks like that and she is let through the lines, as if she was worse than others?
"Embarrassing moment" - it is not entirely clear how the author evaluates this moment. In general, she describes complex, difficult to explain feelings, so it is difficult to translate.
"Vast and unknowable future" —it is difficult to translate the vast future into Russian, since, most likely, the duration of this future is meant, and our “большое будущее” (bright future) will not be suitable, because it means "great future, a lot of accomplishments, achievements"; I translated it as “how much of the unknown awaits her” (как много неизвестного ее ждет) and for the author this is scary.
The metaphor “stream of time” occurs twice, a variant is река времени (the river of time), but I did not reflect it in my translation and preferred the more familiar variant «пустить на самотек», «довериться судьбе» (“let it go by itself”, “trust fate”), which in my opinion has a similar meaning.